Вы - 87-й читатель этого произведения
"Убей одного человека, и они назовут тебя убийцей. Убей миллион и они назовут тебя завоевателем. Убей всех и они назовут тебя богом." (с)
Кровь отбивала в висках барабанную дробь – сердце готово было разорваться от ужаса. Земля, наверное, приближалась с немыслимой скоростью, но я не мог знать этого наверняка – ее поглотила царящая вокруг тьма. Я вытянул руки и закричал во весь голос, когда, ценой нескольких сломанных пальцев, смог ухватиться за проносящийся мимо скальный уступ. Послышался хруст – кусок каменной породы оборвался, и я полетел дальше. Пол вынырнул из тьмы неожиданным осознанием обреченности. За мгновение до смерти, я проснулся.
Картина потолка моей спальни медленно пробиралась к уставшему и гудящему сознанию, с трудом пробившись через затуманенный взор ноющих от недосыпания глаз. Я выдохнул, протяжно, с болезненным и громким стоном и пару раз моргнул, прогоняя пляшущие перед глазами круги. Вот он – момент пробуждения ото сна. Болезненный, мерзкий, холодный выход из состояния не менее противного мне забвения.
Я приподнялся на кровати и оглядел свою комнату. Уже несколько месяцев не знающая уборки комнатушка три на четыре погрязла в абсолютном хаосе – точно так же, как в нем погрязла моя жизнь. В углу, слева от балконной двери стоял заваленный чашками, тарелками, столовыми принадлежностями, какими-то бумажками, чеками и обоймами от огнестрельного оружия, стол. Позади горы этого хлама, наверное, светился монитор компьютера, этого я знать наверняка не мог – не видел. Перед столом стояло забитое до отказа одеждой кресло. Справа от кровати находились две книжные полки, книг на которых уже давным-давно не было. Вместо них пустующее пространство занимали горы огнестрельного и холодного оружия, а так же кучи прибамбасов к ним, вроде ЛЦУ, оптики, сошек, штык-ножей, глушителей и тому подобного бреда.
Слева от кровати возвышался пустующий шкаф – вся одежда все равно валялась на кресле. Я застонал, размял шею и вздрогнул от пронзительной боли в голове. Похоже, я вчера очень и очень сильно напился. Оглядев себя, я сделал вывод, что домой добрался все-таки сам, после чего, не раздеваясь, рухнул на кровать и заснул. На мне был единственный комплект еще более или менее чистой одежды – черные джинсы и джинсовка, темного цвета футболка и осенние кожаные ботинки.
Боже, как болит голова… Я, с некоторыми сложностями, поднялся с кровати и, пошатываясь, поплелся в ванную. Холодная вода молотом ударила по мозгам, будто разбудив меня до конца – наконец-то исчезли витающие перед глазами туманные круги. Я поднял голову от умывальника и посмотрел в зеркало.
Темные, немытые волосы, ниспадали на мое опухшее лицо, закрывая карие глаза и подчеркивая впалые щеки. Сосуды в глазах полопались, подбородок и скулы поросли застарелой щетиной. Кажется, я не заботился о себе уже целую вечность.
Под ухом как будто разразилась автоматная очередь. Телефон. Я доковылял до радиотелефона и ответил на звонок.
- Да… - совершенно разбитым, сиплым шепотом выдохнул я в трубку.
- Алекс? – голос был знакомый. Кто это?
- Да, я…
- Алекс, с тобой все в порядке? Не узнаю твоего голоса.
Я твоего - тоже.
- Вчера была тяжелая ночь.
- Понятно… - голос в трубке ненадолго задумался. – Ты сейчас можешь говорить?
- Больше все же да, чем нет.
- Хорошо. У меня… Есть к тебе предложение. Я понимаю, тебе трудно было в последнее время, особенно после гибели твоей сестры…
Я хрипло, без единой нотки веселья, рассмеялся. Голос в трубке помолчал немного.
- Может, вернешься к делам?
- К черту дела, - прохрипел я.
- Алекс, не надо принимать решения с ходу. Обдумай все хорошенько.
Чего я больше всего не хотел – так это думать.
- Поди к черту, - прорычал я.
- Не могу, Алекс. Ты не появлялся уже четыре месяца, я просто должен вытащить тебя из того положения, в котором ты сейчас.
- Главное, что я не в положении раком, а все остальное – не твое собачье дело! – взревел я, начиная злиться.
- Алекс, обещай хорошенько обдумать предложение. Позвонишь мне, когда примешь решение.
- Я даже не знаю, кто ты.
Голос ошарашено замолчал.
- Алекс… Это же я, твой лучший друг! Флэш! Ты сам дал мне это прозвище!
Флэш. От английского flash – вспышка. Такое прозвище я дал этому парню, когда увидел его нечеловеческую скорость стрельбы. Он еще помнит меня?
- Забудь. Я больше не часть социума.
- Мы все уже давно не часть социума, Алекс. Я позвоню тебе завтра.
- Стой, - неожиданно для себя, сказал я. – Дело опасное?
- Как всегда.
- Я согласен.
- Но я же не сказал тебе деталей…
- Мне похрен. Главное, что там можно будет сдохнуть… - с этими словами, я отрубил телефон и, с тяжелым стоном, рухнул обратно на кровать.
Кралько, островное государство, необычайно развитое в военном плане, по крайней мере, для государства его размера, уже десятый год было поглощено гражданской войной. Повстанческое движение восстало против диктатуры верховного правителя, для внешних стран прикрытое монархией.
Король – человек жестокий и корыстный подмял под себя все производство, имеющееся на острове – несколько золотоносных шахт. Им была нанята целая армия наемников для того, чтобы контролировать мирное население. Несогласных сажали в тюрьму или же, попросту убивали.
Старый монарх, около тех же десяти лет назад свергнутый новым правителем, смог избежать смерти и выбраться в развитые европейские страны. Некоторое время он наращивал капитал, после чего приступил к активным действиям.
Он решил, что открытое военное вмешательство совершить ему никто не позволит, а потому, собирал команду наемников, способных малым отрядом оказать поддержку повстанцам и совершить определенные диверсионные действия на территории Кралько. Естественно, если кого-то поймают – никто знать не знает, откуда этот парень взялся.
К подобным заданиям я привык. Мы вылетали на вертолете из Кубы. Пилот сбрасывал нас в единственном не покрытом системами ПВО секторе на северной стороне острова и все. Дальше – мы сами за себя.
Три дня спустя, я появился на взлетном поле в полном боевом обмундировании – все в том же джинсовом комплекте, свежей футболке, с СВД за спиной и двумя Беретами 9kS за поясом. Я даже побрился. Зачем – не знаю, просто сделал на автомате. Флэш махал мне рукой от вертолета, стоя в компании каких-то людей и что-то оживленно с ними обсуждая.
Флэш был невысоким, светловолосым парнем, с вечно веселой искоркой в серых, улыбающихся глазах. Эта искра не исчезала – только разгоралась в те моменты, когда он убивал – такое странное ощущение чистой, непорочной веселости при свершении грязного, кровавого деяния.
В последние дни я постарался выспаться, победил головную боль, почистил и подготовил оружие, вытащил из бардака патроны нужного калибра. Я подошел к вертолету твердым шагом, но, стоило мне оглядеть собравшихся, как комок подошел к горлу.
Женщины. Три женщины. Одна из них – в летной кожаной куртке и солнечных очках – явно пилот, она меня не смущала. Однако, две другие, различающиеся как день и ночь, сжимали в руках оружие. Одна из них обладала светлыми, длинными волосами до пояса и взирала на мир холодным взглядом красивых голубых глаз. Она была высокой, стройной, загорелой и держала оснащенный ЛЦУ Энфилд с опытностью и хладнокровием.
Вторая с вызовом глядела из под ниспадающих на лицо черных, разбросанных волос. Взгляд ее черных глаз был достаточно приветливым, хотя в них читалась какая-то невообразимая печаль, а постоянное хлюпанье опрятным маленьким носиком придавало ощущение, что она сейчас расплачется. Тем не менее, на поясе у нее висел длинный нож вроде мачете, а за плечом виднелся приклад автомата Калашникова.
- Андрей, - кивнул я другу в знак приветствия.
- Алекс, - кивнул он в ответ. – Позвольте представить вам, милые дамы, Александр Перьев, один из лучших снайперов, каких только носила Земля.
Я вздохнул.
- Я просто убиваю то, что движется не так, как задумано, - не слишком общительным тоном сказал я, и, схватив Флэша за плечо, оттащил его подальше.
- Это что за балаган тут?
- В каком смысле?
- Это задание или увеселительная вечеринка?
- Сбрендил? Мы летим на войну, Алекс.
- И… Эти летят с нами?
- А почему нет?
- Они же женщины!
- И что?
Я выругался. Неожиданно, между нами вклинилась та самая светловолосая девушка, по-солдатски вытянувшись и отдав часть.
- О, боже, - всплеснул руками я.
- Лейтенант Ленская. Проблемы?
- Никак нет, - усмехнулся я.
- В таком случае, почему задержка?
- Мы выясняем организационные вопросы.
Оно снова отдала честь и строевым шагом вернулась к вертолету.
- Это что было? – спросил я Флэша.
- Она – выпускница женского кадетского корпуса, насколько я понимаю…
- Флэш, ты издеваешься?
- Да что тебя не устраивает? Твоя сестра была солдатом, и была отличным солдатом, к твоему сведению!
Я вышел из себя, схватив Флэша за грудки и приподняв в воздух.
- Она погибла, придурок! И только тогда я понял что война – НИЧЕРТА НЕ ЖЕНСКОЕ ДЕЛО! – проревел я во весь голос.
- А ну отпусти его! – вклинилась в разговор брюнетка, потянув меня за плечо с, неожиданной для такой худосочной особы, силой. – Если ты мразматичный придурок, который не может вытерпеть нашего общества – нечего тебе делать там, куда мы летим.
Я смерил ее презрительным взглядом, но ее это не впечатлило.
- Если ты боишься, так и скажи!
Флэш повалился на землю, удивленно глядя то на нее, то на меня. Я убивал и за меньшее.
- Послушай… девочка…
- Девочка? Да ты по сравнению со мной – шкет!
Я медленно выходил из себя, но ей явно было плевать.
- Если ты и вправду один из лучших, докажи это!
- Просто пристрелить тебя?
- Велик подвиг… Пристрелить меня…
- А что ты предлагаешь?
- Лети с нами.
- И что?
- И сделай, то, что должен.
Я медленно провел взглядом по лицам всех, кто здесь находился. Флэш удивленно пожал плечами, взгляд Ленской не изменился ни на йоту.
- Как тебя зовут?
- Син.
- Син?
- Да. От английского…
Я усмехнулся.
- Ну что же, Син. Старайся не заслонять мне цель…
Крупные капли лились с неба бесконечным потоком, а вертолет, на бреющем полете, приближался к небольшому острову. Я как-то незаметно для себя самого улыбался, подставив лицо брызжущей воде. Пляж, сигнальный огонь, веревка в руках, спуск на землю… Я плохо помнил эти моменты, они ускользнули от моего сознания. Все, что я помнил – это дождь. Нас встречал какой-то зашуганный мужичок в непроницаемом комбинезоне – он что-то пробормотал и исчез в джунглях раньше, чем я успел как следует сообразить, что он вообще существует.
Андрей непринужденно болтал, а наушник рации натирал ухо – Син посмеивалась, Ленская оставалась непроницаема, хотя ее взгляд изменялся при каждой высказанной шутке. И дождь – шумел, хлестал, хлопал по широким листьям буйной зелени. Просека в лесу, долгая, утомительная дорога – при полном снаряжении, по хлюпающим лужам до какой-то заставы навроде перевалочного пункта, где уже вовсю готовились к нашему появлению – заряжали автоматы, занимали оборонные позиции.
- Алекс, - голос Андрея вырвал меня из моих мыслей, заставляя тряхнуть головой и отереть воду с лица – бесполезное действие.
- Что?
- Покажи, на что способен.
- Будьте готовы атаковать – вон тот снайпер на крыше уже мертв, осталось только послать пулю.
На крыше небольшого склада на западной стороне строения действительно сидел, нацелившись на джунгли, снайпер. Судя по всему, ни повстанцы, ни солдаты короля не были профессионалами – ни один опытный снайпер не позволил бы себе так светиться. Я расчехлил винтовку, сбросил рюкзак на землю и выбрал удобную позицию на возвышенности.
- Андрей.
- Алекс?
- Атака через три после первого.
- Не выйдет, - голос Андрея в динамике был удивленным, если не ошарашенным.
- Почему? – заступорился я.
- Они уже там…
- Мать вашу, - выругался я, уже различая, как две женские фигурки подбираются к северным воротам блокпоста. Громыхнул выстрел, снайпер на крыше покачнулся и упал. СВД в моих руках дрожал, выдыхая остатки пороховых газов, только что отправивших маленькую свинцовую смерть на рандеву со своей жертвой. Я перевел винтовку чуть в сторону и пистолет (мне показалось, что это Пистолет Макарова, но с такого расстояния я бы не поручился) вывалился из ослабевающих рук стрелка, только что взявшего Ленскую на прицел. Я снова повел стволом, в оптику наблюдая, как Син орудует своим мачете, одновременно расправляясь с тремя охранниками с такой скоростью, что бедолаги даже не успевали закричать перед смертью.
Она с налета воткнула свой нож одному из них в живот, после чего ударила другого, подошедшего сзади, ногой прямо в нос, одновременно и остервенело вращая рукоять мачете – превращая кишки солдата в кровавый паштет, сейчас медленно вытекающий из брюшной полости. Затем, выдернув нож, легко мазнула лезвием по шее третьего, стоящего позади первого и метнула клинок во второго, приходящего в себя после удара.
В это было трудно поверить, но огромное мачете вошло точно в глаз, неся быструю и безболезненную смерть. Тем временем, Ленская уже отстрелила замок на воротах и пнула их ногой, чтобы открыть. Скрипнула дверь здания справа от нее и пуля СВД прошила троих выходящих насквозь, застряв в четвертом. Подоспел Флэш, вынув из-за пояса два компактных ПП «Ингрэм». Флэш всегда любил тратить патроны.
Морось. Морось раздражала меня. Я сидел на металлической бочке, задницей в набежавшей луже и пил какую-то дрянь, чем-то смахивающую на виски. Мы нашли целый ящик этого пойла на складе, и я, не медля, узурпировал себе бутылку. На вкус было отвратно, но мозги вышибало исправно – как раз так, как я привык.
Ствольная коробка СВД давила мне в висок, заглушая одну боль другой, более сильной, но не такой противной. А морось тихо покалывала мне лицо, заставляя морщиться и ежиться от холода. Мне было неуютно, холодно, в какой-то степени одиноко. Женька, ну как ты могла?..
- Думаешь о возвышенном? – послышался сбоку голос, и дверь дома тихонько хлопнула, закрывшись позади черноволосой профессионалки.
- Думаю, как бы отрубиться побыстрее, - безразличным, серым тоном отозвался я.
- Не похож ты на заядлого пьяницу. Какой-то… слишком аккуратный… слишком меткий, что ли.
- Да? Ну не все всегда такое, каким кажется.
- Ну, все равно ты показал класс.
Странно, но слышать эти слова из ее уст оказалось неожиданно приятно, гораздо приятнее, чем поглощаемый мною алкоголь – внутри все сразу как-то потеплело, головная боль отошла на второй план, а морось уже не казалась такой промозглой.
Я хмыкнул.
- Ты тоже ничего. Хотя… Ты очень даже чего – чтобы так метали мачете, я еще никогда не видел.
- Люблю холодное оружие. А ты, наверно, предпочитаешь огнестрел?
- Я предпочитаю держать противников подальше от себя, а уж какими способами – мне как-то все равно.
- И все же, ты снайпер…
- Я? Да нет, в общем-то. Просто, я единственный, у кого есть винтовка с оптикой.
Она усмехнулась.
- Не холодно в луже-то?
- Не-а, - лениво потянулся я.
- Ну…
- Что «ну»?
- Ну, почему так? Ты что-то говорил про сестру…
- Больная тема, - предупредил я, впрочем, мой голос стал живее.
- Я… понимаю. Но все же, хотя бы в общих чертах?
Я вздохнул. Задумался, что стоит говорить, а что – нет.
- Ну… Она была солдатом. Вместе со мной. Вечно веселая, вечно меткая, вечно наглая. Сливалась с тенями будто была одной из них, шмыгала где-то в тылах. Обожала подкрадываться с ножом…
- Я тоже люблю, - с недоброй усмешкой вставила Син.
- … ну, а однажды подкрались к ней. Семьдесят восемь ударов – эта тварь была настоящим маньяком. Исполосовал ее так, что не узнать было. Я ее даже похоронить не смог по-человечески, не до того тогда было. Вырыли яму, поставили какую-то палку вместо креста, да на этом все и кончилось. До сих пор, наверно, лежит. И даже вернуться и перепохоронить не могу – горячая точка там. Разнесло все, небось, уже, артиллерией, к чертям собачьим – где ее теперь искать?
Син молчала, а я продолжал говорить – крепкая гадость, черт ее дери, понесло меня. Да и столько времени в одиночестве, хотелось выговориться. А Син молчала, сидела рядом на ящике и молчала. Иногда мне казалось, что она плачет – но видеть я не мог – ее лицо скрывали волосы. А я продолжал говорить.
- … мамашу какую-то с ребенком угораздило в зону артобстрела попасть – так она их оттуда чуть ли не на себе вынесла – и не испугалась. Я сам, правда, не видел, потом рассказывали. Говорят – как узнала что гражданские в зоне, сорвалась и слушать ничего не хотела – неслась через поле как угорелая и все ей нипочем было… Ну, это они так думают, она-то после этого глуховата стала на правое ухо. Вот справа, кстати, к ней и подобрался… Ну…
Теперь Син отчетливо всхлипнула.
- Тяжело тебе, наверное, - выдавила она.
- Тяжело? Это еще мягко сказано. Мы ж из приюта, всю жизнь друг за друга держались. Она в армию вслед за мной пошла, в женскую часть. Тогда-то и началось. Сейчас как вспомню – надо было ее в институт какой-нибудь устроить, она умная была, жила бы на стипендию. Трудно конечно, но жива бы осталась… Потом, может, на работу пошла бы, человеком стала. Вышла бы замуж за какого-нибудь нормального парня, нарожала бы мне племянников…
Я говорил как сорокалетний, хотя мне едва перевалило за двадцать три. Черт, и правда крепкая штука – я не мог остановиться. Завтра, небось, похмелюга будет – мама не горюй…
- Дай глотнуть.
Я протянул ей бутылку, обоперевшись на СВД, поудобнее устроился на бочке.
- Черт, ну и дрянь...
- Ага… Зато…
- Зато в голову бьет – самое оно в нашей ситуации.
Я усмехнулся. Умная девочка. Все понимает. Она мне нравилась – понравилась еще тогда, при первой встрече. Наглая. И сильная – прям как Женька. Наверное, поэтому и нравилась – уж больно на Женьку похожа.
- Ну а ты?..
- А что я? – Син передала мне бутылку, я приложился и отдал обратно. – Кончается…
- Там целый ящик…
- Знаю… Я… Темное у меня прошлое. Воровала. Потом нашла в одной из квартир пистолет… В одной из потасовок расстреляла всех к чертям – юнцы еще были, да молодая была, дура. Посадили, сначала в колонию для несовершеннолетних, потом перевели в тюрьму. Страшное место, хорошо, там я всего полгода сидела. Когда вышла – долго не могла подняться, прибилась к какой-то банде, нас скрутил спецназ… Но так как я еще нигде не успела засветиться, а сопротивлялась отчаянно – троих мужиков уложила, сама не знаю, как… Предложили на выбор – либо обратно в тюрьму, либо переучиваться на солдата. Переучиться-то переучилась, но вместо того чтобы к ним идти работать, подалась в наемники.
Я что-то подсчитал в уме.
- Дурацкий вопрос, но… Сколько же тебе лет?
- Дурацкий ответ, но… Двадцать два.
- Серьезно? – я даже приподнялся – не верилось, что она совсем еще молодая.
- Ага. Мне двадцать два, мой личный счет – семьдесят четыре и я девственница…
На последнем, я усмехнулся.
- Ну…
- Да знаю я – просто это твое пойло по голове дает – вот и несу всякий бред. Дай еще глотнуть, кстати.
Я с удивлением обнаружил почти пустую бутылку у себя в руках и протянул ее Син. Она допила остатки и швырнула теперь уже бесполезную бутыль далеко вперед. Послышался звон битого стекла.
- Еще что ли принести? – пробормотала она. – Вообще, с тобой хорошо. Давно ни с кем не болтала просто так.
Я как-то не слишком весело и без особого энтузиазма, рассмеялся.
- Да уж. Похоже, мы все-таки нашли общий язык.
- Нашли общий язык – найдем общую кровать, - она сипло рассмеялась. – Нет, все-таки, классная штука! Я даже не верю, что я это сказала.
- Да, тебе уже хватит, кажется.
- Да там все в основном ты вылакал!
- А толку? Тебе все равно хватит. Учти, я себя сейчас мало контролирую…
Сумерки вокруг сгустились как-то незаметно, а небо очистилось – свойственная Экватору, огромная луна осветила все вокруг призрачным светом.
- Интересно, как часто сюда приходит провиант или проверка? – вслух задумалась Син.
- Не думаю, что очень уж часто. Запасы тут немаленькие и все достаточно свежие. Мы-то точно с голоду не умрем.
- Сколько мы тут будем сидеть, кстати?
- А, хрен знает… Мне все равно. Флэш сказал - с нами свяжутся повстанцы. Ну и нехай связываются.
- Да ты, я смотрю, пофигист?
- Нет, я пьяный реалист, которого развезло, и ему все пофиг.
Син усмехнулась.
- Я таки схожу за бутылочкой…
Я хмыкнул, понаблюдал за ее слабыми попытками встать. Послышался голос Флэша.
- Алекс, короче, ждать еще дней пять… Никак не меньше.
Голос был приглушенный, но Флэш явно знал, что я его слышу. Я рывком поставил Син на ноги.
- Неси две.
Она усмехнулась и исчезла внутри дома.
Где-то в середине ночи я на себе втащил в доску пьяную Син в дом. В доме было тепло – Флэш игрался с отоплением, а Ленская бесстыже носилась по комнатам в одном нижнем белье – ее одежда сейчас сушилась на веревке. Я, не ожидая подобного, даже замер у двери.
- Э-э-э… Лейтенант Ленская.
Она обернулась ко мне и, явно по привычке, вытянулась в постойке смирно. Зрелище было умопомрачительным – я даже не знал, что ноги могут быть такими длинными.
- Может, Вам стоит… Кхм, хотя бы накинуть что-нибудь?
- А зачем? Все свои же… Впрочем, даже если не совсем свои – много у вас не выйдет, - и она покосилась на Флэша, который как раз в этот момент сильно тер левую скулу.
Я усмехнулся.
- Ну, как знаете, - потом, перевел взгляд на мерно посапывающую у меня на плече Син. – Не могли бы Вы оказать мне одну услугу – подготовить сию спящую красавицу ко сну?
Мимо демонстративно прошел Флэш и скрылся в одной из комнат.
- По-моему она уже и так спит.
- Ага. Но я ж не могу ее на полу бросить.
Ленская усмехнулась.
- Ладно, тащи ее в комнату.
Как только дверь позади лейтенанта закрылась, ко мне подобрался Флэш и, с игривыми искорками в глазах, глянув на дверь, протянул:
- Кака-а-ая женщина…
Я рассмеялся – и Флэш этому явно обрадовался.
- Я думал, будет хуже, - честно признался я.
- Да ладно… Где наша не пропадала? Да везде пропадала! Мы с тобой, дружище, ребята военные, да не армейские – мы и смеяться умеем, и плакать, и, если что, пулю без разговоров, прямо в глотку пускать… А девчонки нам классные попались.
Я улыбнулся – по-настоящему, а не как раньше.
- А что? – продолжал Флэш. – Придет время, надо будет остепениться, найти жену… А может и искать не надо, может вот она – судьба.
- Андрюх… А не рановато ты об этом задумался?
- А может, поздно? Ты… извини, но это из-за Женьки все. Когда она погибла, я понял – надо прекращать играться в войнушку и начинать жить. Как все жить, понимаешь?
- Кто из нас напился, я или ты? – упоминание о сестре меня в этот раз почему-то задело меньше.
- Ты как будто себя не знаешь. Тебя всю ночь поить надо, чтобы ты хотя бы шататься начал.
- А ты что, тоже приложился?
- А як же… Дело святое! – простые славянские корни Флэша чувствовались сильнее всего именно в такие моменты. Это во мне черти что понамешано, а он-то русский до корней волос. – Гадость, конечно…
- … Но в голову дает – будь здоров! – хором закончили мы, посмотрели друг на друга и расхохотались.
Андрей похлопал меня по плечу.
- Я рад, что ты снова с нами, Санек.
- Да я и сам рад, - неожиданно для себя признался я. – Спасибо, что не бросил, дружище.
- Да как же можно… Бросить Алекса, с которым мы вместе под пули ходили…
Что Флэш умел – так это быть преданным и верным другом. В моменты кризиса, когда мои доходы упали до нуля, я все равно получал на банковский счет анонимные отчисления. Флэш посылал их даже зная, что я потрачу их на алкоголь. Он никогда не забывал обо мне – и, наконец, нашел способ вытащить меня из ямы глубокого душевного расстройства и даже вернул мне Син… В смысле… Нашел вот такую Син, до слез похожую на Женьку – не внешне, нет, но по каким-то душевным качествам. Хотя может, это и не его заслуга. Может, это просто случайность… А может, и нет? Кто знает… Спрашивать не хотелось. Да и какая разница, черт возьми? Главное что все есть так, как есть.
- Ну что же… Вот мы с тобой снова застряли в какой-то глуши, но на этот раз – в компании двух очаровательных девчонок, а не толпы небритых мужиков с огромными пушками. Так что, нужно с пользой провести это время и…
- И что? – послышался сбоку заискивающий голос Ленской – единственного, пожалуй, трезвого человека в радиусе километра.
- И вынести трупы, убрать мусор, перестроить пару помещений, укрепить подходы, - не изменившись в лице, отозвался Флэш. Я сдержанно захихикал.
- А-а-а… - закивала головой лейтенант. – Ну да, это дело полезное. Вот завтра же с утра и начнешь. Ага?
- Ага, - каким-то поникшим голосом отозвался Андрей, вызвав у меня новую волну веселья.
- А сейчас – иди-ка ты спать. Мы с твоим другом постоим на шухере. Ага?
- Ага… - совсем убитым голосом отозвался Флэш и исчез в одной из комнат. Через минуту он оттуда снова показался – не весь, только голова и с шутливой ревностью уставился на меня.
- Иди уже, - махнул я рукой.
Голова Флэша исчезла, дверь закрылась.
- Ну что, может, все же оденешься? – перешел на «ты» я.
- А что, тебя что-то не устраивает? - Ленская бухнулась на старый, скрипучий диван и сцепила руки за головой, с вызовом глядя мне в глаза.
- Меня, - я снова окинул ее восхищенным взглядом. - …все устраивает. Скажем прямо, подобное зрелище на мою долю выпадает нечасто. И тем не менее, мне кажется, это чересчур большая фамильярность для нас двоих.
- Нас?
- Тебя и меня. Тем более, что я пока еще слишком молод и горяч, чтобы долго себя сдерживать.
Она рассмеялась. Ей было весело – она обладала шикарным телом и явно знала, как им пользоваться, не хуже, чем знала, как пользоваться автоматом. Только вот, чего она от меня добивалась – я понять не мог. Тот факт, что она все же чего-то хотела был неопровержим – слишком явным и крутым был ее неожиданный напор.
- Садись рядом.
Не хочу.
Я покорно присел рядышком, стараясь держаться от нее подальше. И от ее внимания сей факт не ускользнул. Она хихикнула.
- Не так себя ведут в обществе обнаженной девушки.
- Так себя в обществе незнакомого парня тоже не ведут.
- Один-ноль. Ты меня уел. Ладно, так и быть, накину плед.
Пока она заворачивалась в шерстяной плед, я размышлял. Я попал в середину какой-то странной игры, где ничего не нужно, кажется, было только мне одному. Флэш явно намеревался закадрить одну из этих двоих, и, в общем-то, я не имел ничего против – в конце концов, это вполне себе нормально. Конечно, обстоятельства не совсем стандартные, но и люди тоже.
Син, столь похожая на Женьку, вряд ли хотела что-то определенного. Скорее, ее мучила одной ей известная жажда, которую она пыталась утолить. Нечто вроде стремления к общению или, может, желание укокошить как можно больше народу или, возможно, использовать других людей – меня, например.
Ленская же задавала ритм всей игре. Она явно что-то задумала, но что именно? Ответ на вопрос бился где-то на краешке сознания, но накачанная алкоголем кровь никак не могла принести его в нужную часть мозга. Ладно, дай бог, отобьюсь от Ленской сегодня – завтра смогу все обмозговать. И даже поделиться своими соображениями. С кем-то из всех троих. С кем, я еще не знал.
- Ну что же? Твой друг от меня без ума…
И шла бы ты к нему.
- Я женат на войне. Девушки меня не интересуют.
- Вот как? А ты случаем…
- Не-а, - я расслабился, давая понять, что ее мнение обо мне на этот счет, меня совершенно не интересует.
Она рассмеялась. Не наигранно – по-настоящему рассмеялась, но с какой-то обидой, задающей тон всему смеху целиком. Может, это я нафантазировал? Может, я просто понравился этой девчонке, и она клеит меня такими радикальными методами? Я никогда не задумывался, привлекателен я или нет – меня это просто не интересовало. Может, и правда?
- Странный ты человек, Алекс Перо, - вздохнула Ленская. – Странный, но хороший. Многие на твоем месте просто воспользовались бы положением…
- И получили бы по морде?
- Ну… да.
И думать не пришлось.
- Как Флэш?
- Не-а… Андрей получил несколько за другое, и уже прощен.
- Так это все было нечто вроде проверки?
- Надо знать, с кем имеешь дело.
- Согласен. А я-то голову ломаю, что тебе надо…
Она усмехнулась.
- Побереги ее. Пригодится.
- Это точно. Надеюсь, теперь ты оденешься?
- Так не во что же… Впрочем, тебя то уже точно могу не стесняться.
- Даешь, - усмехнулся я. – Ну и методы у Вас, лейтенант Ленская…
- Лена. Лена Ленская – дурацкое имя, а?
- Нормальное. Бывают и хуже.
- Ну да, ну да…
Она задумчиво уставилась в стену. Я откинулся на спинку и попытался расслабиться. Она держала меня в напряжении. Наемники часто делились своими мыслями друг с другом – ощущение близкого конца заставляло раскрепоститься. Так это случилось, например, с Син. Но…
Ленская была другой. Она не казалось мне давно знакомой. А потому, я молчал. И вся ночь прошла в этой тишине.
Звук открывающейся двери слегка проехался по мозгам – алкоголь как-то быстро выветрился, но голова все равно немного болела. Впрочем, терпимо, желания спрятаться от всего и, зажав уши, забиться в какой-нибудь угол не появлялось. Я приоткрыл усталые глаза – снайперская работа всегда утомляла меня.
Взъерошенная Син вывалилась из комнаты, ничуть не стесняясь отсутствию половины своей одежды. Нет, они издеваются!
- Доброе утро! – улыбнулась она. Похоже, только мне. Я незаметно осмотрелся. Ленской не было.
- Доброе… - без энтузиазма отозвался я. – Похоже, ты неплохо себя чувствуешь?
- Пить очень хочется. Очень, очень, очень, - протараторила она каким-то по-детски игривым тоном. Желание устроить с ней разбираловку по поводу ее внешнего вида сразу отпало. Завтрак (а для меня - обед) пролетел быстро. Через некоторое время послышался голос Флэша.
- Сюда кто-то идет.
- На наш северный аванпост совершено нападение, Ваше Величество.
Черные, жестокие глаза поднялись от бумаг и уставились на дрожащего секретаря.
- Кто? – голос был грубый и злой. В нем отчетливо слышалась сталь.
- Судя по всему, повстанцы, сэр.
- Судя по всему? У нас есть база данных – опознай по ней тела, не мне тебя учить! – прорычал голос. Секретарь чуть было не забился в истерике, но нашел в себе силы вымолвить:
- Тел нет, Ваше Величество…
- Как это – нет? Их что, порвали на куски?
Секретарь сглотнул.
- Судя по всему – их даже не задели.
- То есть как? – взревел голос, и грузная фигура поднялась из-за стола. Послышался жалобный скрип почти откинутого в сторону кресла.
- Они победили, сэр… - еле слышно промямлил секретарь.
- Что?!
- Они победили… - осипшим голосом повторил он.
- Не слышу!
- Сэр, - собрался с духом дрожащий человек. – Они победили. Северный аванпост в руках повстанцев.
Удар кулака обрушился на крышку стола – что-то отчетливо хрустнуло. Фигура нависла над секретарем, голос утробно прорычал следующий вопрос:
- Как эта неорганизованная деревенщина смогла одолеть наших солдат?
- Не… Неуверен, сэр. Судя по всему, это была совсем не деревенщина. Разведчики обнаружили гильзы калибра семь целых шестьдесят две сотых миллиметра. Наш специалист опознал оружие – это снайперская винтовка Драгунова, сэр. Деревенщине просто неоткуда взять такое оружие. У них не хватило бы денег даже на прицел от него. Кажется, это солдаты из-за границы. Они атаковали быстро и слаженно. У наших людей не хватило времени не то, что на оборону – они даже не успели сообщить о нападении.
Человек смущенно смолк. Грузная фигура не двигалась некоторое время.
- Сколько времени понадобится, чтобы раздавить их?
- В зависимости от численности давящего отряда, сэр.
- Полсотни человек.
Секретарь побледнел.
- Неделя.
- У вас четыре дня.
- Но…
- Нет. У вас неделя. Но я хочу, чтобы отряд сопровождали два броневика. И танк.
- К-как прикажете, Ваше Величество…
Выходя к пришедшим, мы не были напряжены. Напротив, у нас у всех был скучающий вид, а наши движения были ленивыми и медленными. Наши «гости» - группа из десяти человек, одетых в камуфляжную одежду и при оружии. Оружие они сжимали нервно, оно выскальзывало из влажных ладоней. В основном, мужчины, было две женщины. Точнее, женщина и молоденькая девушка, я бы даже сказал – девочка, у которой не прошла еще юношеская угловатость и свойственные возрасту прыщи. Все десять человек нервничали, двигались надрывными, быстрыми движениями. На нас смотрели со смешанной опаской, неприязнью, интересом и признательностью.
- Так это вы – наемники? – спросил седой мужчина с револьвером в руках. Флэш выступил вперед и кивнул.
- Мы – ополченцы. Сражаемся против диктатора и его режима.
- По вам видно, - вполголоса пробормотала Син.
- Значит, мы на одной стороне, так как нам заплатили за то же, - отозвался Флэш с подчеркнутой холодностью. – Зачем вы здесь?
Мужчина даже немного опешил.
- Чтобы стеречь этот аванпост.
Я покачал головой.
- Это не смешно.
- А кто смеется? – удивленно отозвался мужчина. – Мы должны стать новым гарнизоном.
Мы переглянулись. Я бросил взгляд на Ленскую.
- Что скажешь, Лена? – спросил я. Она сделала несколько шагов вперед и придирчиво осмотрела ополченцев. Всех вместе и каждого в отдельности.
- Ну, пару минут они смогут ловить пули, которые нам предназначены. А потом – кончатся, - констатировала она.
У людей изменились лица. Одни стали испуганными, другие – удивленными, третьи – гневными.
- Что это значит? – спросила женщина из-за спин, молча сверлящих нас взглядом, мужчин.
- Идите домой… Или где вы сейчас живете… Там вы будете полезнее, чем здесь, - сказал Флэш.
- Но почему? – один из мужчин, самый молодой, рискнул задать этот вопрос.
- Контратака, - спокойно отозвался я. – Когда они поймут, что здесь произошло, если еще не поняли, они испугаются. И атакуют. Они будут надеяться раздавить нас, смять, выбить. Последнее им удастся. Этот аванпост – не то, ради чего можно пожертвовать жизнью и никто – по крайней мере, никто из нас – не будет стоять за него насмерть. Мы просто уйдем. Пусть они захватывают его – снова – нам он не нужен.
- Он может послужить нам базой для дальнейших атак!
- Он может послужить нам только могилой, - процедила Син.
- Но… Но… Зачем было его захватывать?
- Это было просто послание вашему диктатору. Мы дали ему четко понять – война – настоящая война, а не то, что здесь было до этого – началась, - Флэш расслабленно потянулся.
- Вы ничего не понимаете…
- Это вы ничего не понимаете. Вы – чертовы патриоты – готовы сдохнуть ради своей страны, ради этого жалкого аванпоста. И вы будете кричать об этом на каждом углу. И сдохните. И легче от этого станет только врагам, - проговорила Син, медленно разъяряясь. – Лучше бы вы были готовы убивать ради своей страны, - решимости повстанцев несколько поубавилось. – Да! Убивать! Резать других людей как скот, как мы сделали это с охраной этого аванпоста. Я, мать его, не помню, кто это сказал, но на войне главное не умереть ради своей страны, а заставить чертова врага сделать это.
Я хмыкнул. В противовес Син выступила женщина из повстанцев.
- Десять лет мы сражались за свою страну – голодали, теряли близких и постоянно отступали, потому что нас давили. И теперь появляетесь вы – сильные, смелые…
- Безрассудные, - поправила Син.
- … Да не важно, черт! Вы даете нам надежду, показываете, что мы можем перейти в контрнаступление – за десять лет, впервые что-то потерял он – диктатор – а не мы. И сейчас, вы требуете просто бросить единственную, еле зародившуюся надежду? Тут дело не в жизни или смерти – в боевом духе людей! Нас мало. Но вас – еще меньше, а вы доказали, что и малым числом можно разбить врага! Мы должны отстоять этот клочок земли – эта наша первая и единственная победа!
Я покачал головой. Глянул на Флэша, потом на Ленскую. Потом на Син – она смотрела на меня, и во взгляде читался ответ. Я сделал несколько шагов вперед.
- Вы не выстоите. У вас нет никаких навыков – вы даже оружие держите неправильно!
- Так научите нас! – послышался голос той самой молодой девчонки.
- На это уйдут годы. А у нас максимум – неделя. И то вряд ли.
Надежда в глазах людей медленно угасала. Я заметил ее только теперь – когда она начала уходить.
- Ладно, - вздохнула Ленская. – Но с одним условием. Если мы скажем вам бросить этот чертов аванпост – вы это сделаете.
Повстанцы встряхнулись и заулыбались. Они с улыбкой подписывали себе смертный приговор.
Первый урок провели, не откладывая. Все собрались в основном здании аванпоста за столом и почему-то посмотрели на меня.
- Что? – удивленно спросил я.
- Начинай, - улыбнулась Син. Я хотел возразить, но, к своему удивлению, повиновался.
- Поле боя – это не ад, как его часто описывают. Но это и не просто поле, по которому кто-то бегает и стреляется. Это – логичный и сложный механизм, который возможно понять – и тем самым предсказывать его поведение. Самое первое правило на поле боя – знать цену своей жизни. Ни к чему погибать просто так – это бессмысленно. Геройства никому не нужны – враги только получат еще одного убитого, а ваши близкие будут вас оплакивать. Держитесь за свою жизнь. Обратно, второе правило – отнять как можно больше жизней у врагов – именно так, чтобы они погибли бессмысленно и ни за что. Пешка не должна существовать к тому времени, как она понадобится, чтобы закрыть короля. Понятно?
Все кивнули. Да ни черта им не понятно.
- Если вы когда-то служили в армии – забудьте все, что там говорят, там лишь пудрят мозги, - более взрослые мужчины удивленно приподнялись. – Там из вас делают тех самых пешек, которыми можно пожертвовать, чтобы закрыть собственную задницу. Вам дают приказ – вы исполняете, думая, что все просчитано – и все действительно просчитано – начиная с приказа и заканчивая вашей «героической кончиной в кольце врагов». Мы не сможем научить вас сражаться на пол боя, но мы попытаемся научить вас там хотя бы выживать. Мы не будем делать из вас солдат – мы сделаем воинов, точно знающих, когда стоит умереть, а когда еще рано. Помните первое правило – ваша жизнь ценнее, чем кажется. Умерев, вы ничем уже не поможете. Все ясно?
Все снова кивнули. Я вздохнул.
- Ладно, теперь – к практике. Начнем с пистолетов…
Мы вышли на улицу – день разгорался, солнце жарило вовсю.
- Во-первых, - сказал я. – Вы не правильно держите пистолеты. Ну что это? – я вытащил из-за пояса беретту и вцепился в нее, нервно сотрясаясь, и будто бы боясь выронить. Послышались смешки. – Я утрировал. Оружие – это не ваша вещь. Оружие – это не то, что убивает. Оружие – это даже не ваш лучший друг. Оружие – это та часть вашего разума, которая готова встать на защиту вашего сердцебиения. Расслабьтесь, - беретта как обычно, мягко расположилась в моей ладони. – Вот, смотрите – оружие лежит спокойно, не дергаясь. Представьте, что у вас в руках двухдневный котенок – он еще такой хрупкий, что его нельзя держать слишком крепко, но и выронить тоже непозволительно. Когда вы держите предмет слишком крепко, ваша рука начинает дрожать от напряжения из-за чего выстрел неуклонно уходит в сторону.
Люди достали оружие и начали пробовать. Результат был виден сразу – теперь руки дрожали куда меньше, однако, лица оставались напряженными.
- Расслабьтесь, - напомнил я. – С оружием нужно уважительно, но твердо. Будете бояться его – оно вас подведет. Оружие – сила, а сила всегда давит на того, кто ее боится.
В тот день я не добился особых результатов по стрельбе, но я и не пытался, моей целью было научить людей не бояться оружия. После моих уроков пришло время ближнего боя. Мы разбили группу на две – шесть и четыре человека по весовой категории. С теми, что были потяжелее, занимались Флэш и я – показывали, как побеждать за счет физической силы и веса. С четырьмя другими (двумя худыми пареньками и женщинами) занимались Ленская и Син – обучали их обращать силу и вес врага против него самого.
Мы показательно сражались с Флэшем на кулаках – он был несколько сильнее меня, зато я – увертливее. Я привык полагаться на реакцию, он – на силу. Мы сражались около десяти минут – падали, вскакивали, заваливали друг друга, брали в захват, высвобождались из захвата, но так и не смогли друг друга одолеть. Потом пришло время спарринг-боев. Мы выставили людей друг против друга и дали отмашку тренироваться. В основном – как обезоружить вооруженного человека. Пришла Ленская и утащила меня за собой – показать своей группе на приемы на значительно более тяжелом сопернике. Разочаровалась, увидев, как я раз за разом побеждаю ее за счет скорости – не силы. Пинками прогнала меня назад и цапнула Флэша.
Под вечер Син давала последний на сегодня урок – урок владения холодным оружием и скрытности. Мне стало интересно, и я тоже решил послушать.
- Холодное оружие, - начала девушка. – Оно почти такое же, как огнестрельное. Только для его применения требуется больше усилий. Нужно правильно наносить удар. И, естественно, правильно держать оружие, - она неожиданно выхватила свое мачете, несколько раз крутанула им, совершая грациозные и быстрые движения и, наконец, метнула в столб метрах в тридцати от нее. Попала. Повстанцы восхищенно воззрились на нее. – Преимущество холодного оружия – оно не издает звуков. В нем не кончаются патроны. Обычно, оно убивает с первого же удара. Если его правильно нанести. Недостатки – им обращаться сложнее. Нужно иметь сторонние навыки. Скрытность – чтобы подобраться в упор или на расстояние броска.
После этого, Син начала показывать, как правильно держать оружие, куда наносить удар, как метать нож, как оставаться незамеченным. Ее урок длился достаточно долго – больше трех часов. После этого она подошла ко мне.
- Ты ловил каждое слово.
- Я склоняю голову перед великой воительницей.
- Ты мне льстишь.
- Я лишь говорю то, что думаю.
- Я могу и обидеться.
- И совершенно напрасно.
Син хитро улыбнулась.
- Прощен. За красивые глаза.
Я вздернул бровь, но она этого уже не увидела, потому как развернулась и ушла.
Неделю спустя, группка повстанцев уже знала все, что можно было узнать о боях за неделю. Конечно, половина из них не переживет первого боя, но… Но, в конце концов, они сами об этом попросили.
Мы разделили их на четыре группы – три по три человека, и еще один отдельно. Тот, что бы отдельно обучался моим маленьким секретам работы с дальнобойным оружием – остальных распределили между Син, Ленской и Андреем. Ожидание затягивалось, мы понимали, что враги ворвутся к нам с минуты на минуту.
Я оборудовал несколько снайперских позиций по всему аванпосту, замаскировав наиболее удобные огневые точки. Мы с моим «напарником» дежурили по очереди, по двенадцать часов, члены остальных групп – лишь по шесть. На это время мое общение с командой практически прекратилось – я взял на себя ночную смену.
В одну из таких ночей, теплую, темную, я удостоился нового визита Син. Она вдруг ввалилась в мое укрытие, которое я уже привык считать уединенным, бросила мне бутылку того самого пойла и бесцеремонно меня утрамбовала.
- А ну подвинься, - сказала она и плюхнулась рядом. Я обоперся на СВД и удивленно воззрился на нее. - Мне понравился тот вечер.
Мой взгляд стал еще удивленнее.
- Поэтому, я решила повторить, - с этими словами девушка откупорила бутылку и сделала хороший глоток, немедленно закашлявшись. После чего, протянула сосуд мне. Я приложился, но не сильно, ровно чтобы почувствовать жжение в горле и снова посмотрел на нее.
- Что? – наконец спросила она.
- Это снайперское укрытие, Син. Его смысл в том, что я сижу тут, без движения и все вокруг думают, что это просто гора мусора.
- Ну, я-то так не думаю.
Она была непосредственна как маленькая девочка.
- Син… - я вздохнул. – Зачем ты пришла?
- Чтобы побыть с тобой, - спокойно отозвалась она.
- Но зачем?
- Потому что хочу.
Я покачал головой.
- Иди спать.
- Не хочу.
- Хочу – не хочу… - пробормотал я. – Есть понятие – надо.
- Что ты на меня взъелся? Что я тебе сделала?
- Да… Ничего. Просто не время сейчас.
- Почему это?
Я молча указал в даль. По небу неясный свет чертил дрожащие полосы.
- Что это?
- Автомобильные фары. Будут здесь через часок.
Син замолчала.
- И черт с ними, - она вдруг положила голову мне на плечо. – Зато смотри, какая ночь тихая…
- Син…
- Да помолчи ты! Нету в тебе ни капли романтики. Дай глупой девчонке хотя бы помечтать о покое.
Я удивленно замолчал и, со вздохом, вгляделся вдаль. Свет фар неумолимо приближался.
Около часа спустя, мы услышали гул двигателей. Син к этому времени, кажется, задремала, но я продолжал наблюдать за обстановкой. Мне пришлось легонько потрясти ее за плечо.
- А? Что?
- Буди всех. Нас атакуют.
С трудом пришедшая в себя девушка вскочила и унеслась. Я сел поудобнее и вытянул вперед винтовку, прильнув к прицелу. Первой на дороге появилась стальная громада легкого танка. На броне сидело несколько человек, готовых в любой момент спрыгнуть и начать бой. Один из них светил вперед из установленного на корпусе прожектора.
Винтовка рявкнула, и прожектор разлетелся вдребезги. Испуганные выстрелом, люди посыпались с брони танка в укрытия, а сама машина застопорилась. Похоже, они решили просто стереть аванпост с карты страны. Выстрел громыхнул снова и на этот раз, торчащий из люка в башне человек медленно сполз в стальные нутра. Я заметил, что наши ребята занимают позиции быстро и незаметно – ровно так, как мы их учили.
Пламегаситель на стволе СВД позволял мне сделать еще много выстрелов, оставаясь незамеченным. Еще бы – о том, что я все-таки стреляю, врагам говорили только две вещи – звук выстрела и новый труп. Я вдоволь повеселился, расстреливая ничего не понимающих врагов, пока они рыскали взглядами, пытаясь определить мое местоположение – тщетно.
Что-то красное мелькнуло у башни танка, когда я перезаряжался. Полсекунды мне нужно было, чтобы осознать – прибор ночного видения! Я выругался и вывалился из укрытия, а земли коснулся уже оглушенный взрывом. Моя снайперская позиция разлетелась в щепки, а я лежал перед ней на земле, пытаясь прийти в себя – унять звон в ушах, скоординироваться в пространстве.
Когда мои чувства, наконец, успокоились и я смог нормально видеть, уже разгорелась перестрелка. За это время танк сделал еще один выстрел, к чертям разнеся ворота аванпоста, и пехота, под прикрытием двух броневиков, ринулась внутрь. Фары броневиков слепили, в нашу сторону полетели гранаты и химические осветители. Я поднялся на одно колено и выбил одного из пулеметчиков броневика из его гнезда, после чего ринулся в поисках укрытия. Я скрылся за углом одного из зданий и высунулся оттуда, сверкая оптикой. Винтовка рявкнула снова, и второй пулеметчик повалился ничком. Лишившись тяжелой огневой поддержки, противники несколько застопорились, но все равно продолжали наступление. Тем более, что их было больше и танк никуда не делся.
Наконец, я расслышал во всей этой какофонии, что в наушнике надрывается Флэш.
- Алекс, нас прижал этот танк! Мы слева от ворот! Еще пара минут и они возьмут нас всех тепленькими!
Я перевел взгляд – танк действительно шарахнул в ту сторону, и большинство противников тоже направилось туда. Справа я заметил Син, подбирающуюся поближе для верных выстрелов.
- Син! – она повернулась ко мне, вопрошающе дернув головой. – Есть парочка гранат?
Девушка кинула мне осколочную гранату, тип которой мне некогда было разбирать. Я забросил СВД за спину, вытащил из-за пояса пистолеты и сунул гранату в карман.
- Флэш, пошуми, - буркнул я и, перебежками, бросился к танку.
Флэш «пошумел». Если бы он шумел так, каждый раз, когда ему в голову тем или иным образом приходила мысль «пошуметь», Москва уже лежала бы в руинах. От позиции его группы во все стороны полетели гранаты – светошумовые и просто осколочные. Подкатом развернувшись и закрыв руками глаза и, к счастью, сохранил зрение. Все было как во сне – звуки исчезли из этого мира, так как уши мне было нечем закрыть. Я вскочил и как мог, побежал к танку, спотыкаясь на ходу. Сейчас, еще секунда, и они все придут в себя, увидят меня и расстреляют. Я вскочил на броню, рукоятью пистолета ударил сидящего на ней человека, мгновенно сменил в левой руке пистолет на гранату, открыл крышку, дернул чеку…
Маленькая, но жутко смертоносная коробочка упала внутрь танка, и в этот момент я расслышал нечеткий звук выстрела прямо под ухом. Что-то обожгло правое плечо, на лицо попала какая-то теплая жидкость. Я вытянул руку и выстрелил обидчику прямо в глаз, удивляясь, как ему удалось промахнуться с такого расстояния.
- Алекс!
Медленно, очень медленно, я перевел взгляд с мушки на локоть, а потом на плечо – через нехилую дырку в куртке, откуда-то с изнанки толчками вытекала темная жидкость – наверное, та же самая, что попала мне на лицо секунду назад. Я почувствовал, что с каждым толчком, выплевывающим эту жидкость наружу, всю правую часть тела все сильнее пронзает боль, пульсирующая в такт сердцебиению. Перед глазами все поплыло, и я повалился на землю рядом с танком, пытаясь сообразить, что происходит. По мозгам ударил взрыв и из-под брони повалил белый дым. В сознании отпечатался трассер, пролетевший перед глазами – я не мог пошевелиться, боль сковала меня и не хотела отпускать. Что происходит? Что со мной?
Я закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки, и обнаружил, что не могу открыть их. Мне казалось, что я падаю – сердце начало отбивать в висках барабанную дробь, а перед глазами проносились неясно видимые во тьме скальные выступы. Земля, наверное, приближалась с немыслимой скоростью, но я не мог знать этого наверняка – ее поглотила царящая вокруг тьма. Я вытянул руки и закричал во весь голос, когда, ценой нескольких сломанных пальцев, смог ухватиться за уступ. Послышался хруст – кусок каменной породы оборвался, и я полетел дальше. Пол вынырнул из тьмы неожиданным осознанием обреченности. За мгновение до смерти, я проснулся.
- Ты как?
Я открыл глаза – правая часть тела нещадно болела, я лежал на кровати, солнце светило в окно. Прямо надо мной висело лицо Син, чуть позади я разглядел Андрея. Впрочем, ответить на вопрос не удалось – вместо этого изо рта вырвался болезненный стон. Син поморщилась, с жалостью глядя мне в глаза.
- Не отвечай. Нельзя тебе говорить.
- Какого… хрена… случилось? – выдавил я после пяти минут бесплодных попыток сказать что-нибудь членораздельное.
- Ранили тебя, - удивленно пробормотал Флэш. – Когда ты гранату в танк швырял – в упор из винтовки тебе засадили. Ты повалился на землю, и все думали, что ты уже умер – потому и не трогали. А ты выжил.
Я поморщился от боли, попытавшись сменить положение – правая рука болела, а левая – затекла. Син засуетилась вокруг, поправляя подо мной подушки. Ненавижу быть зависимым. Я упрямо попытался встать, но был мягко прижат к кровати девушкой.
- Лежи. Лежи, я сказала!
- Дай мне встать!
- Да куда тебе?
- Там война снаружи!
- Лежи!
Я сдался. Тем более, что все тело немело от боли. Син еще немного покрутилась вокруг и, со вздохом облегчения, осмотрела свою работу.
- Все. Теперь лежи и не вставай. Ах, да…
Она наклонилась ко мне, как будто хотела что-то сказать по секрету. Наверное, о той ночи – она ведь сидела в моем укрытии целый час. Сейчас ляпнет что-нибудь из своего репертуара, в стиле «Когда поправишься, жду тебя в снайперской нычке.» Ага, и будет там неделю сидеть, реально ждать меня. Я опомнился только тогда, когда пересохшие губы прочувствовали и хорошо распробовали вкус ее поцелуя.
- М-м-м… - она отстранилась под взглядом двух пар, не больше ни меньше, офигевших глаз – моих и Флэша. – Приз победителю, - хихикнула Син. – Жду тебя в одном из твоих укрытий, когда сможешь встать…
С этими словами она вышла за дверь.
- Офигеть, - выпалил Андрей. Я только простонал что-то неразборчивое.
Оправлялся я довольно быстро – несмотря на урон, нанесенный за три месяца алкоголем, организм бросился на восстановление после ранения со всей силой и страстью. В первое время я, бросаемый то в жар, то в озноб, и постоянно слегка лихорадивший, думал, что лучше бы он выбрал для лечения более спокойный темп.
Однако, встав на ноги уже под вечер третьего дня, я мысленно принес благодарность сильному телу за столь скорое выздоровление. Когда я, придерживая раненую руку здоровой, вышел из комнаты, мне все ободряюще улыбались. Из десяти человек, пришедших сюда полторы недели назад, осталось только семь. Я понимал, что это была очень малая цена за уничтожение танка и захват двух броневиков, даже забыв о целой роте пехоты, напавшей на нас.
Для повстанцев я стал чем-то вроде героя, когда они увидели как я «бесстрашно атакую танк, имея всего лишь гранату». Убеждать их в том, что я думал лишь о Флэше и себе, я не стал. Пусть верят в лучшее.
Я дышал воздухом, пытался прийти в себя после ранения. В правое плечо упирался приклад Драгунова, а оно все еще болело. Я запрыгнул на старую добрую бочку и, откинувшись назад, закрыл глаза. Сделал несколько глубоких вдохов. Неплохо, все же. Я еще жив. Даже странно.
- Эй, герой! – Син бухнулась рядом. Я приоткрыл один глаз, посмотрел на нее и снова расслабился. – Ну что, так и будешь молчать?
- Говорить особо нечего.
- Как нечего? Почему нечего?
- Потому что нечего. Не о чем. Я… Устал, наверное… Хм…
Она поглядела на меня удивленно, но я, конечно, это не сразу заметил.
- Ты три дня провалялся без дела! Нас наверняка скоро накроют второй волной, а ты валяешься! Ты! Снайпер нашего отряда!
Я не ответил, продолжая сидеть с закрытыми глазами.
- Ты… Я… Я тебя поцеловала, в конце концов, об этом ты поговорить не хочешь?
Я резко выпрямился, поморщившись от боли, и уперся в нее взглядом.
- Об этом – хочу. Син, тут понимаешь какая загвоздочка – мне это все параллельно!
Она ошалело смотрела мне в глаза.
- Я не хочу кого-либо целовать, кого-либо обнимать, не хочу глазеть на звезды и луну, не хочу дарить цветы – мне это все нахер не надо, ясно? Я уже сказал Ленской – повторю и тебе: я женат на войне. Она – моя единственная любовница, понятно? И ни одна девушка, сколь бы страстной, нежной и привлекательной она не была, не заменит мне этого. Усекла?
Похоже, этой девушке еще не отказывали мужчины, что неудивительно. Она смотрела на меня, задыхаясь от возмущения, не в силах что-либо сказать, а я секунду за секундой выдерживал этот взгляд, сделав безразличное выражение лица.
- Зачем я тебе нужен, подумай? Я все равно уже ходячий покойник.
Я продолжал давить на нее, надеясь, что она расплачется, убежит, наорет на меня, ударит, пристрелит, в конце концов. Я понимал, что с каждой секундой привязываюсь к ней, и не хотел этого. Я не хотел допускать в жизнь вторую Женю, боялся увидеть вторую смерть, боялся ответственности за любимого человека. Я не хотел получить вторую рану от злодейки-судьбы. А Син стояла и смотрела на меня глазами, полными, медленно подступающей на смену раздражению и обиде, жалости. Нет… Нет, нет, только не это, нет!
- Алекс…
Я вскочил на ноги и навис над ней.
- Уйди! Оставь меня, черт возьми, Син, я не люблю тебя! И никогда не полюблю! Я ненавижу всех и вся! Я хочу умереть! Оставь меня в покое! Оставь… - я вдруг ослабел и пошатнулся. Она смотрела на меня, хлопая глазами, в которых пока что ничего не отражалось, а я испытывал вихрь противоречивых чувств. Мое сердце молило ее снова поцеловать меня, в то время как разум яро надеялся, что она влепит мне пощечину. И в первом и во втором случае, пути назад уже не было. Я готов был разрыдаться и, чувствуя что уже не могу стоять, начал медленно заваливаться вперед.
- Алекс, я…
Я, наконец, упал, ударившись лбом об ее колено. Я лежал у нее под ногами, что-то хныкал себе под нос и не имел сил пошевелиться, встать… Гордость? К черту гордость, покойнику она ни к чему. И любовь трупу тоже туда же. Я – не герой, не победитель, никогда им не был. Кого она искала для себя? Почему выбрала меня? Я бы хотел, чтобы она склонилась надо мной, прошептала что-нибудь нежное, и ко мне вернулись бы силы, я бы смог поцеловать ее… Нет, пусть лучше она уйдет, бросит меня здесь, и все мои домыслы, догадки о себе самом, наконец, подтвердятся. Я – ничтожество. Или нет? Если она может в меня поверить?.. Но она не поверит, нет… Хотя, кто знает… Это было бы глупо. Но кто здесь умен по-настоящему? Нет, у нее есть разум… Но и сердце у нее тоже есть.
Я валялся у нее под ногами, униженный, жалкий, чуть не плачущий, а она молчала.
- А ну встань, черт тебя дери! – вдруг твердым голосом сказала она. Я только пробормотал что-то неразборчивое. Тогда она, почему-то без труда поставила меня на ноги одним рывком.
- Ты – сильный!
- Я не…
- Да заткнись ты, и слушай сюда! Ты – сильный! Ты сильнее чем кто-либо, кого я видела – большинство из них я сама же и умертвила. Ты сильнее Ленской, сильнее Флэша и сильнее меня, если уж на то пошло.
Во мне сражались два желания – поцеловать и оттолкнуть ее.
- Я видела тебя той ночью на поле боя – ты был сильным!
- Я был в отчаянии…
- Ты был, черт возьми, самым сильным человеком в сотнях километров вокруг!
- Ты не понимаешь…
- Чего я не понимаю? Не понимаю, что из пятидесяти человек двенадцать уложил ты? Не понимаю, что ты одной гранатой взорвал танк? Может, я не видела выражение твоих глаз? Азарт, силу, жизнь – вот что я в них видела! Не отчаяние, и не страх, ясно?
- Я слаб… - пробормотал я, не поднимая глаз. – Не телом и не душой – я слаб разумом… Я заканчиваю свой путь здесь, на Земле. Мне нужна только пара шальных пуль… Мне надоело. Я устал. Я хочу на покой.
Она опустила голову, а когда подняла, в глазах стояли слезы.
- Ты… Ты слишком сильный… Тебе нельзя, понимаешь, ты нужен нам… мне!
- Зачем? Син, зачем?!
- Потому что… Ну… Я пока не могу сказать… Не готова… Но ты нужен…
Я только фыркнул и поплелся прочь от нее. Обернувшись уже у въезда на аванпост, я увидел, что Син стоит без движения на том же месте, в той же позе. Я вздохнул и пошел вдоль забора, надеясь обойти пост пару раз кругом и придумать, как отвадить от себя эту сумасшедшую.
А она никак не хотела поставить во всем этом точку.
Когда я вернулся, погруженный в свои мысли, Син стояла там же, ни разу, кажется, не шелохнувшись. Мне захотелось подойти к ней, обнять, сказать что-нибудь теплое, но разум запретил мне вмешиваться. И я нарочито безразлично прошел мимо. Было ли ей больно видеть это? Чувствовала ли она вообще сейчас хоть что-нибудь или полностью ушла в себя? У меня не было ответа, не было ни единой мысли на этот счет. Я просто прошел мимо, упал в эту чертову кровать и заснул как убитый. Как бы я хотел быть им на самом деле…
Комментариев нет:
Отправить комментарий