Сообразно с законом, Цинциннату Ц. объявили смертный
приговор шепотом. Все встали, обмениваясь улыбками. Седой
судья, припав к его уху, подышав, сообщив, медленно
отодвинулся, как будто отлипал. Засим Цинцинната отвезли
обратно в крепость. Дорога обвивалась вокруг ее скалистого
подножья и уходила под ворота: змея в расселину. Был спокоен;
однако его поддерживали во время путешествия по длинным
коридорам, ибо он неверно ставил ноги, вроде ребенка, только
что научившегося ступать, или точно куда проваливался, как
человек, во сне увидевший, что идет по воде, но вдруг
усомнившийся: да можно ли? Тюремщик Родион долго отпирал дверь
Цинциннатовой камеры, -- не тот ключ, -- всегдашняя возня.
Дверь наконец уступила. Там, на койке, уже ждал адвокат --
сидел, погруженный по плечи в раздумье, без фрака (забытого на
венском стуле в зале суда, -- был жаркий, насквозь синий день),
-- и нетерпеливо вскочил, когда ввели узника. Но Цинциннату
было не до разговоров. Пускай одиночество в камере с глазком
подобно ладье, дающей течь. Все равно, -- он заявил, что хочет
остаться один, и, поклонившись, все вышли.
Комментариев нет:
Отправить комментарий